Готовность к родительству до того, как появится опыт в реальности

Школе принимающих семей «Арбат» благотворительного детского фонда «Виктория» этой осенью исполнилось 10 лет. За эти годы психологи фонда подготовили 346 кандидатов в приемные родители, приняли 186 детей. В конце сентября стартовала 25-я, юбилейная, группа ШПР. Фонд «Виктория» является одним из победителей конкурса грантов Департамента труда и социальной защиты населения «Москва — добрый город». О работе психолога и о пути к приемному родительству рассказывают ведущие психологи БДФ «Виктория» Лада Двуреченская и Анастасия Убоженко.

— Чего не понимают будущие приемные родители, когда приходят в ШПР?

Лада: Часто будущие родители не догадываются, что для ребенка всю оставшуюся жизнь будет иметь значение его кровная семья, даже если он никогда не увидит своих кровных родственников. Но он все равно будет о них думать. Случается, что приемные родители решают сохранить тайну усыновления, но через какое-то время она раскрывается. Это шок для ребенка: рушатся его представления о себе, о мире, о родителях.

Когда человек женится или выходит замуж, он думает, что берет себе мужа или жену, а оказывается, что берет всю его или ее семью себе в родственники: и родителей, и брата с сестрой, и племянников. Так же и с приемным ребенком. Родители предполагают, что взяли только ребенка в семью, а на самом деле соединяются с его родом, семейной системой. И даже если вы никогда ни с кем из семьи ребенка не встретитесь, то присутствие «родственников» будет ощущаться: ребенок будет об этом думать, вспоминать, интересоваться. У вас могут появиться мысли: «Мой ребенок сейчас это делает, потому что он становится похожим на кровную маму или папу?» В наше время приемные родители находят кровных родственников своих детей в интернете, изучают их аккаунты в социальных сетях, наблюдают за ними. Дети, подрастая, тоже ищут родных в интернете.

Анастасия: У кандидатов в приемные родители действительно есть иллюзии относительного того, что принял ребенка в семью — и, как ластиком, стер прошлую историю. Даже если это отказной младенец, у него есть история его происхождения и обретения семьи. Тем более если это ребенок более старшего возраста. Не получится начать жизнь с чистого листа. Приемное родительство — это особый путь, и факт усыновления навсегда останется и с ребенком, и с родителями.

Еще важно осознавать, что недостаточно только любви, желания стать мамой или папой. Заблуждение думать: мы взяли ребенка, ему теперь хорошо, и он будет ценить это. Нужна целая система знаний о психологии травмированного ребенка и о конкретных особенностях и фактах из его жизни, которые будут задавать специфику его развития. Придется многое анализировать и прорабатывать.

— Какие самые распространенные причины, по которым люди хотят принять в семью ребенка?

Лада: Сейчас большая проблема с репродуктивным здоровьем людей. К нам приходит много бездетных пар, которые не могут родить собственного ребенка. Часто люди приходят с мыслью о наследнике. Но по мере обучения кандидаты понимают, что не наследника в семью приведут, а ребенка, которому нужна помощь, много месяцев «оттаивания». А потом будут годы сближения, настроек взаимопонимания и выстраивания совместного жизненного пути. Станет ли ребенок «наследником» — зависит от многих факторов.

Анастасия: Многие думают о приемном ребенке, как о счастье, которое придет и улучшит жизнь, но ребенок наполняет жизнь не только радостью, но и бесчисленными заботами. Изначальная установка у человека — возьму я ребенка, и будет мне счастье.

— Люди, которые приходят в ШПР, готовы к изменению своей жизни, понимают необходимость этого?

Лада: Кандидаты в приемные родители, у которых уже есть дети, понимают, что их жизнь сильно изменится. Бывает, приходят люди, которым приходилось заботиться о младших братьях и сестрах, но в наше время таких немного. А вот если у людей своих детей не было, то для них будет неожиданностью, насколько ребенок — кровный или усыновленный — своим появлением меняет жизнь в семье. Каждая женщина, которая родила ребенка, скажет, что к этому невозможно подготовиться, прочитав книжку, поговорив с опытными подругами или окончив курсы. Жизнь делится на «до» и «после». И понимание, как жить с ребенком, приходит с опытом. Поэтому на ШПР мы делаем много упражнений, которые помогают прочувствовать ответственность приемного родителя, свою готовность к родительству до того, как появится опыт в реальности.

— Что самое сложное для будущих родителей на занятиях?

Лада: Терять иллюзии.

Анастасия: Сложно «проживать» чувства ребенка — например, через упражнения, о которых говорили, — если они напоминают чувства, которые человек сам пережил в детстве. Потом кандидаты обсуждают это с нами на индивидуальных консультациях, возвращаются к задевшей теме снова и снова.

Лада: Как я говорила, к нам часто приходят люди, у которых было не самое благополучное детство и их психологические травмы еще не проработаны. На какое-то время их могли оставлять родители — у родственников или в интернатах, они сталкивались с жестоким обращением или равнодушным отношением со стороны родных. Эти переживания часто всплывают на занятиях.

— Какие основные рецепты успешного приемного родительства?

Лада: Один из мифов, с которым люди приходят к психологам, — это какие-то волшебные слова или рецепт, который позволяет улучшить поведение ребенка. Вы нам скажите, как — мы вот это сделаем, адаптация будет просто супермягкой и я буду хорошим приемным родителем. Но таких рецептов нет, все очень индивидуально.

Мы обсуждаем и подводим к осознанию, что все зависит от конкретного ребенка. Вот когда у вас будет конкретный ребенок, будем знать историю его жизни, его особенности, состояние здоровья, тогда и сможем дать рекомендацию.

Анастасия: Многое просто зависит от темперамента и характера. Один ребенок реагирует и говорит: да, я все понял, хорошо; кто-то замыкается в ответ на родительские слова, потому что они нарушают личные границы, а кто-то пугается и цепенеет. То есть нет рецептов.

Столько лет мы в теме, а все равно каждая история кандидатов, а потом состоявшихся приемных родителей — это индивидуальный путь. С одной стороны, мы можем предполагать, что этот человек может стать хорошим приемным родителем, а этому будет сложно: мы же хорошо видим какие-то риски и ресурсы. Но нельзя быть уверенным, гарантировать успех или неуспех, потому что сегодня человек такой, а завтра изменятся его жизненные обстоятельства — и у него уже другой внутренний ресурс.

— Может ли родитель компенсировать психологические травмы приемного ребенка?

Лада: Травма отпечатывается в нейронных связях, поэтому на 100% ее компенсировать нельзя, но отчасти можно. Чем младше ребенок, тем больше ему необходимо внимания в период интенсивного развития нейронных связей. Есть период, когда такие связи очень интенсивно образуются, — до двух лет, а потом эта способность начинает угасать. Поэтому если младенца лишили удовлетворения его базовых потребностей — в безопасности, уходе, ласке, движении, — то в сензитивный период эти нейронные связи не установились. После двух лет процесс формирования нейронных связей идет уже по-другому и сложнее, но все же компенсация возможна.

Анастасия: Тема депривации тесно связана с вопросом распространенных иллюзий, с которыми люди приходят в ШПР. Представим двух двухлетних детей. Один с рождения находился в Доме ребенка. Другого ребенка изъяли из семьи, в которой о нем мало заботились, или что-то случилось с родителями. Многие кандидаты думают, что лучше взять ребенка, который был в учреждении с рождения: у него не сформировалась привязанность к родителям, какие бы они ни были, он не видел жестокости. Чистый лист. Тем не менее, в семье — если речь не идет о бесчеловечности — лучше, даже если семья была асоциальной. Он был в системе семьи, изучал мать, ее эмоции, вокруг были люди, поэтому депривация выражена меньше.

Хотя если его очень надолго оставляли одного в квартире, запирали дверь, редко нянчили, то он может стать ребенком-«маугли». Но в учреждениях дети не превращаются в «маугли».

— Сколько времени требуется взрослому человеку на адаптацию?

Анастасия: У нас есть целое занятие про адаптацию. Мы с приемными родителями говорим о том, что войти в роль папы или мамы не всегда просто, на это нужно время. И родители, принявшие ребенка в семью, не всегда начинают чувствовать себя родителями приемного ребенка.

Нужно держать в голове, что на адаптацию, привыкание, привязанность, на вживание ребенка в семью нужно время. Кто-то говорит — терпение. Но мы уходим от этого понятия. Терпение предполагает, что ты терпишь, например, сложное поведение и ждешь, когда само пройдет. Не терпение, а понимание того, что происходит. Родителю нужно знать, как помочь ребенку справиться с внутренними страхами, провоцирующими сложное поведение, самому оставаться устойчивым. Нужны уши, чтобы услышать ребенка, нужен рот, чтобы рассказать ребенку. Нужны руки, чтобы обнять ребенка и окружить нежностью. Ногам нужна устойчивость, глазам — внимательность. Пока не проговоришь это на ШПР, многим кажется, что «терпение и любовь все перетрут», а нужны другие качества и навыки.

— Хватает ли двух месяцев для того, чтобы дать максимум базовых знаний о приемном родительстве?

Лада: За 80 учебных часов невозможно обо всем подробно рассказать. Например, из опыта работы с семьями в Детской деревне «Виктория» есть много наблюдений и методик по адаптации братьев и сестер, по взаимодействию с кровной семьей. Еще важная тема для части кандидатов в приемные родители — родственная опека или приемный подросток. На занятиях мы знакомим слушателей с потенциальными проблемами и основными методами их компенсации, а вот как преодолевать, например, нарушение привязанности или депривацию — на это еще надо не одно занятие провести, чтобы рассмотреть разные способы преодоления проблемы.

Тем не менее, человек получает ценный эмоциональный опыт, способен лучше понимать самого себя и ребенка, объяснять его сложное поведение: что это не вредность, например, а проявление страданий ребенка.

Анастасия: Ко всему не подготовишь, все ситуации не проиграешь. Очень обширное поле проблем, часто индивидуальных. Поэтому у нас существует система поддержки на этапе, когда идет адаптация ребенка в семье и у замещающих родителей возникают уже практические вопросы, которые мы помогаем им решать. При этом мы стараемся создавать такую систему поддержки, чтобы родитель обращался к нам не в крайнем случае. Мы при необходимости проводим дополнительные встречи, консультации, чтобы родители при первом появлении сложной ситуации могли с ней справиться, а не ждали наступления кризиса.

— У кого больше возможностей стать успешным приемным родителем?

Лада: Прежде всего, у человека, который способен к изменениям, потому что родителем становится тот, кто готов личностно меняться, менять свою жизнь и принимать изменения вокруг. Например, иногда работу приходится менять. Была у нас мама, которая рассказывала, что работала на двух работах и бросила всё, чтобы быть дома с ребенком: «Теряю в деньгах, но понимаю, что не могу сейчас оставить ребенка. Я ему нужна».

Анастасия: У человека не должно быть своих сложных эмоциональных проблем. Для приемного родителя важно быть устойчивым, чтобы успешно преодолевать эмоциональные взбрыки ребенка. А если человек эмоционально неустойчив, сам травмирован, то ему будет сложно. Он будет «заражаться» от ребенка, что вызовет усугубление конфликта.

— Можно ли понять, кто из кандидатов справится с приемным родительством?

Лада: Если бы стояла задача находить только «идеальных приемных родителей», то устройство детей в семьи было бы невозможным. Главное, чтобы человек отдавал себе отчет в том, на что он идет, с какими сложностями столкнется, что влияет на отношения с приемным ребенком. Ведь идеальных людей вообще нет. Поэтому наша задача — помочь.

Когда входишь в темную незнакомую комнату, то не знаешь, что там и где, на что можешь налететь, наткнуться или наступить. Наша задача — осветить приемному родителю пространство, в которое он собирается войти, показать, что перед ним, что справа и слева. Он должен понимать, какие препятствия нужно преодолеть, где нужно быть аккуратнее, а где можно расслабиться.

— А что такое родительский ресурс?

Лада: Он состоит из разных компонентов. Например, это твой детский опыт с родителями: был ты в семье счастлив или нет. Если ты был счастливым ребенком — твои родители прислушивались к твоему мнению, обсуждали твои переживания, проводили с тобой много времени, — то ты научился у них этому, ведь дети запоминают поведение родителей, а затем воспроизводят его, став взрослыми.

Анастасия: Такие отношения в семье дают эмоциональную силу, даже если родных людей уже нет. Например, некоторые рассказывают о том, чему их дедушки и бабушки учили, как они относились друг другу и к своим детям. Это знание закрепляется в голове как ресурс на всю жизнь.

Ресурсности добавляет также чужой опыт приемного родительства, если наблюдаешь, как другие воспитывают приемных детей. Еще есть ресурс внешней среды. Например, если супружеская пара согласованно пришла в приемное родительство — они многие моменты преодолели, сплотились, эмоционально поддерживают друг друга. Ведь бывает, что в семье нет единства, человек не чувствует поддержки партнера или у них в паре один хочет ребенка, а другой нет.

Также поддержка других родственников, теплые отношения с ними, возможность обратиться за помощью всегда прибавляют ресурсности.

— С какими срочными вопросами к вам обращаются приемные родители чаще всего?

Анастасия: Родители звонят с усталостью, выгоранием. Еще родители часто обращаются по поводу поведения в школе или в саду.

Лада: Культура восприятия приемной семьи у нас меняется, но очень медленно.

— Какие для вас самые яркие моменты вашей работы в ШПР?

Лада: Всегда радостно, когда наши выпускники берут ребенка в семью: мы же знаем их истории, историю ребенка. Сердце замирает, потому что и радуешься, и переживаешь за людей: впереди адаптация, родительские будни. Радуемся, когда берут второго и третьего приемного ребенка. Радуемся, когда своих детей рожают после ШПР или после того, как усыновили ребенка.

Анастасия: Еще мы радуемся, когда делятся какими-то историями о каждодневном счастье. Например, присылает нам мама фотографию и рассказ о том, что ребенок в 6 лет поехал на двухколесном велосипеде, хотя в семью малыш попал с серьезными ограничениями по здоровью, проблемами с моторикой. Зная, какой путь маме и ребенку пришлось пройти, мы радуемся! Или вот взяла семья недоношенного малыша, с неврологическими проблемами, а тут мы узнаем, что ребенок в 4 года отлично играет в шахматы. Это достижение — каждодневный родительский труд, взаимодействие, добрая атмосфера семьи! А мы стояли в начале пути, когда человек только готовился стать приемным родителем.

О специалистах:

Лада Двуреченская закончила психологический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, около 20 лет проработала научным сотрудником в научно-исследовательских институтах РАО, затем — в Московской службе психологической помощи населению и в центре «Детство» ДТСЗН г. Москвы, где занималась подготовкой и сопровождением замещающих семей. В Благотворительном детском фонде «Виктория» работает с 2013 года.

Анастасия Убоженко в 2008 году закончила Московский государственный психолого-педагогический университет, факультет клинической и специальной психологии, с дипломной работой, посвященной подготовке замещающих семей.

Начинала свою практическую работу в детском доме № 37 Москвы, где занималась подготовкой детей к семейному устройству, а также подготовкой и сопровождением замещающих семей. С момента основания «Школы принимающих семей «Арбат» в 2011 году работает в фонде «Виктория».

О школе принимающих семей «Aрбат»:

Школа принимающих семей «Арбат» — уполномоченная организация Департамента труда и социальной защиты населения столицы. Подготовкой кандидатов в приемные родители благотворительный детский фонд «Виктория» занимается с 2011 года в рамках программы «Семейный круг». Программа подготовки рассчитана на 80 академических часов. Кандидаты, прошедшие подготовку, получают свидетельство установленного образца.

Каждый участник ШПР проходит собеседование и психологическую диагностику. Также кандидат в приемные родители получает три психологические консультации и рекомендации специалиста о возможностях приема ребенка, а по запросу — заключение о рисках и ресурсах семьи.

Основные вопросы, которые изучают во время подготовки: психологические особенности детей-сирот, проблемы адаптации ребенка и приемной семьи, возрастные особенности развития детей, трудные случаи при воспитании приемного ребенка. Дополнительно проводятся тренинги «Введение в тему приемного родительства» и «Готовность к приемному родительству: эмоциональная устойчивость, родительские компетенции, коммуникативные навыки». В программе — занятия с приглашенными специалистами: юристом, врачом-педиатром, специалистом-генетиком, сотрудником органов опеки. На одно из занятий приглашаются опытные приемные семьи.

Все кандидаты, прошедшие ШПР, могут получать консультации у психологов фонда на этапах поиска ребенка и стадии адаптации семьи. В рамках программы «Семейный круг» психологи по запросу сопровождают приемных родителей и ребенка в сложные периоды жизни семьи.

Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы