11 февраля 2011 года
Наш собеседник – доктор наук, профессор, директор Института переподготовки и повышения квалификации руководящих кадров и специалистов системы социальной защиты населения города Москвы Евдокия ХОЛОСТОВА.
О технологиях добра и милосердия
Казалось бы, в подзаголовок вынесены несопоставимые, несовместимые словапонятия, оксюморон какойто, «сахарная горечь»! Ведь «добро» – это от души, что-то живое и теплое; а «технология» – от ума, нечто сухое, рассудочное, математическое; это разные полюса, лед и пламень, и вместе им не сойтись, как физикам и лирикам в иные времена… Но так ли это? И, может быть, это непримиримое противоречие давным-давно устарело, и уж коли живем мы в век высоких технологий, то и слово, и дело это вполне применимо и к таким областям и сферам жизни человеческой, куда раньше заказан был путь этой самой «алгебре»…
Наш собеседник – доктор наук, профессор, директор Института переподготовки и повышения квалификации руководящих кадров и специалистов системы социальной защиты населения города Москвы Евдокия ХОЛОСТОВА.
Менять систему
– Евдокия Ивановна, а ведь все-таки в сознании людей прочно сидит, что соцработник – это тот, кто ходит по квартирам и приносит кефир с батоном хлеба…
– …А двадцать лет назад и слова у нас никто такого не знал – социальный работник, и профессии, специальности такой не было! И начинали мы эту работу практически с нуля, и многие не понимали, зачем она вообще нужна, если есть система социального обеспечения, и сидели в собесах люди, и считали пенсии… В 1991 году было сформировано первое Министерство социальной защиты Российской Федерации, тогда же было дано предписание вузам разрабатывать программы подготовки специалистов по данному направлению и специальности, был создан Российский государственный социальный институт.
С неимоверными трудами, кстати, создавался, мало кто идею понимал и принимал: мол, зачем надо что-то выдумывать, что-то менять? И все надо было начинать с нуля – чему учить, как учить. То есть «нуль»-то был у нас – за границей система была уже отлажена, и давно. И мне повезло: меня послали на стажировку в Англию, ходила целыми днями с соцработниками, вникала, разбиралась, начала понимать, что к чему… Но вот создали институт, разработали учебные планы, опираясь на зарубежный в том числе опыт, что-то привнесли свое, начали учить студентов.
И опять трудности, потому что на втором-третьем курсах, а то и раньше, студенты начали воротить нос. Когда почувствовали, что это такое на самом деле – социальная работа, работа с людьми.
Что это каждый день, как правило, чужая боль и беда, которые выплескиваются на тебя, а ты обязан выслушать, и принять, и пропустить это через себя.
– Очень похоже на нашу работу, журналистов. В вашей книге, учебнике «Социальная работа», прочла: главный метод социального работника тот же, что и у нас – интервьюирование…
– Ну разумеется! Общение – и метод, и инструмент, основа основ.
Как подойти к человеку, как раскрыть, «разговорить» его, чтобы помочь; как работать с этой конкретной семьей, или с этим конкретным подростком, или с инвалидом? Это не теория, это самая практическая практика… И вот прошли годы, и так сложилось, что в нашу систему в последнее время пришло множество людей самых разных специальностей: кризис, сокращения штатов. И кого у нас теперь только нет: инженеры, физики, математики – люди хоть и с высшим образованием, но бесконечно далекие от нашей сферы.
Но ведь и в самой нашей сфере все меняется, появляются новые задачи, новые потребности! Открываются новые отделения – скажем, реабилитологии.
А что это за диковина такая? А никто не знает до сих пор, и учиться приходится на ходу, и переучиваться… Недавно был случай: пришла на работу в один из наших центров соцобслуживания женщина, очень редкая у нее специальность, что-то с геофизикой связано.
Безработная, и на бирже труда предложили ей вакансию, она согласилась – именно реабилитологом.
Но даже и директор ЦСО не всегда представляет себе, что нужно делать и как нужно работать.
Или взять сотрудников наших домов-интернатов, особенно состав воспитателей. Они когда-то, давным-давно, окончили, скажем, педучилище – и все! И никогда больше нигде ничему не учились; при всем моем уважении к их труду – жизнь-то не стоит на месте, а люди продолжают по старинке работать, как в каменном веке, как в дремучем лесу! И здесь надо отдать должное Владимиру Аршаковичу Петросяну: если бы не он, нашего Института переподготовки и повышения квалификации соцработников просто не было бы; он всегда нацелен на новое, всегда поддерживает идеи модернизации, у него острое, современное видение проблем, он понимает, что без знания сегодня нет движения…
Я помню, как мы собрали на наш первый обучающий семинар директоров стационарных учреждений – а там были и кандидаты, и доктора медицинских наук; и смотрели на нас свысока: мол, чему вы нас еще можете учить? Но первый же вопрос поставил их в тупик: «Что такое социальная реабилитация?» Не смогли ответить.
Порядок в головах
– То есть доктора наук оказались… э-э-э… двоечниками? Не смогли экзамен сдать?
– По сути, да. Ведь полная подмена понятий долгое время существовала, и надо было наводить порядок – в головах в том числе – с самых азов, с самого начала.
Чтобы люди уяснили разницу: медицинская реабилитация – это одно, социальная – совсем другое, ну вы-то эту разницу понимаете? Наши учреждения не должны быть похожими на больницы.
Социальная реабилитация дает человеку возможность реализовать себя там, где ему быть важно и интересно, найти дело по душе, найти свое место в социуме, не быть за бортом жизни; и задача соцработников – помочь ему в этом. Вот для чего нужны и сейчас развиваются новые формы соцработы – это и мастерские «по интересам», и социокультурная, досуговая деятельность, и клубная работа, кружки, спортивно-оздоровительные мероприятия, встречи, экскурсии и путешествия, университеты третьего возраста и еще многое, многое другое…
Когда мы начали обучать первые группы в институте, меня поразило до глубины души: ведь у нас соцработники, скажем, из Северо-Восточного округа, не знают, что делается у соседей, в Восточном или Северном округе, как будто людей разделяют тысячи километров!
– Но ведь как раз здесь, в институте, вы проводите семинары, круглые столы, совещания, другие рабочие встречи – мне на некоторых доводилось бывать, – где люди, помимо прочего, и узнают, «что делается у соседей»! Обмениваются опытом, общаются, спорят иной раз, но всегда узнают что-то новое и полезное для себя, для дела…
– Спасибо, что заметили. Мы и в самом деле стали неким мостиком между людьми, учреждениями, нашим департаментом, теми структурами, организациями, которые работают в городе; мы стали необходимым звеном в этой цепочке прямой и обратной связи.
Компьютер вместо авоськи
– Евдокия Ивановна, если можно, расскажите подробнее про ваш пилотный проект по оптимизации системы социального обслуживания на дому.
– Да, это наше новое важное дело. О чем идет речь? Да, в сущности, все о том же: что нельзя работать по старинке, нужно внедрять новые формы, новые идеи, новые технологии.
Что такое было надомное обслуживание – из года в год, а можно уже даже сказать – из века в век. Батон хлеба и пакет кефира в авоську – и вперед, по квартирам. Человеко-норму свою обошел за день – и свободен. То есть максимум два-три часа в день он затрачивает на работу, получает, скажем так, неплохие за это деньги – порядка 20–25 тысяч рублей. Говорю об этом не для обиды социальных работников, так сложилось! Мы стали беседовать с людьми, с работниками этой службы: а что вы еще делаете, кроме «хлеб-кефир»? Говорят: «Провожу беседы». Какие, о чем? «А про то, что надо еще купить?»
– Н-да, полезная беседа.
– Мы собирали круглые столы работников системы надомного обслуживания, у нас были дискуссии, целые баталии. Ну, стена непонимания, неприятия поначалу! Мол, вы хотите разрушить систему, зачем, для чего?! И что печальнее всего – начальники окружных управлений тоже поначалу принимали наши идеи в штыки, ведь мы затронули больное… Смотрите, у них норма – обежать 8 человек в день. Два раза в неделю. Вот они сегодня четверых обслужили, завтра четверых. А иной раз звонят: «Марьиванна, вам чего надо?» – «Да нет, милая, сегодня обойдусь». Уже «легче», да? Но ведь социальная работа – это не просто булку хлеба принести! Хотя даже и с этим хлебом, даже обеспечивать продуктами питания можно и должно сегодня по-новому, с помощью высоких технологий! Представляете, вместо хозяйственной сумки у соцработника электронный планшет. И там компьютерная программа, благодаря которой можно узнать, в каком «Ашане» или «Пятерочке» сколько стоят хлеб, молоко, крупа, овощи и т. д.
Человек выбирает нужные ему продукты, и, что называется, «легким движением руки» заказ отправляется по электронной почте, по системе АИС, а магазины выполняют заказ… То есть ни по каким магазинам с сумкой «мечта челнока» бегать не надо, все процессы можно оптимизировать, сделать проще и доступнее.
При этом соцработники делятся на две группы: одни занимаются доставкой тех же продуктов, лекарств и других товаров; а другие – собственно душой, как вы сказали: в общечеловеческом смысле. Общаются, разговаривают, читают, обсуждают какие-то интересные темы, гуляют, ходят на прогулки и экскурсии и так далее.
– А общаться мы как раз и не умеем – если не про то, «что еще купить»!
– Вы абсолютно правы, мы говорим нашим соцработникам: а вы с ним, с этим одиноким вашим подопечным, пытались о чем-то говорить, что-то ему предлагать? А мы, говорят, не знаем, как к нему подступиться, и вообще он ничего не хочет, ему ничего не надо! Ему? Или вам не хочется даже подумать, не говоря о том, чтобы силы души и время потратить на этого одинокого, пожилого, больного. Или вы действительно считаете, что ему ничего в жизни не нужно, кроме хлеба и кефира? А пообщаться, или отвести на прогулку, вывести просто «на божий свет», или в театр, на выставку, в Третьяковку его сопроводить; а кому-то и в церковь, может быть, или на кладбище могилки родных навестить – ему же одному не добраться.
А у кого-то есть любимое занятие, кто-то вышивает или вяжет – так почему бы не попросить, чтобы эти бабушки связали что-нибудь для какого-нибудь детского приюта – а потом ребята из приюта придут навестить эту бабушку, пообщаются, споют-станцуют! А кто-то любит комнатные цветы и не знает, что где-то такая же любительница, родная душа живет, тоже одинокая – почему бы их не познакомить, не подружить друг с другом? И вот таких способов, таких путей и методов, или, как мы теперь говорим, социальных технологий, для людей можно придумать множество – мы и придумали их здесь, в институте. Придумали и разработали ради того, чтобы человек не просто доживал свой век, а чувствовал: он кому-то нужен, небезразличен, его судьба волнует других; ведь правильно сказано: «Человечество начинается с человека»…
– А мне понравился эпиграф к вашей книге: «Лучшее, что можно сделать для людей, – это научить их самих себе помогать»…
– Мне тоже близки эти слова Песталоцци, но ведь вы понимаете, что бывают ситуации, когда людям нужна помощь именно специалистов, это целая наука – помогать людям, этому нужно учиться, и учиться постоянно… …Мы еще долго беседовали с Евдокией Ивановной, много интересного она рассказала, взять хотя бы социальные терминалы, которые, будем надеяться, в скором времени войдут в наш обиход, появятся в социальных, медицинских и иных городских учреждениях. И которые придумали тоже здесь, в институте.
В одной беседе, к сожалению, не скажешь обо всем – и мне кажется, что будет правильно, если мы еще не раз вернемся к этой теме, продолжим этот разговор в стенах Института переподготовки и повышения квалификации руководящих кадров и специалистов системы социальной защиты населения города Москвы.
Автор: Ольга МОЗГОВАЯ
Газете "Вечерняя Москва"